Но все же я недавно немного нечестно
поделил хлеб, и в тот же день у меня стащили перочинный нож, которым я резал
хлеб. Иногда мне приходят в голову мысли о суровости и даже жестокости
наказания (ножик из-за 50 граммов), но я все же думаю: ни шагу назад от тех
принципов (т.е. заповедей Божиих), на которых я воспитан, и я во всем вижу
справедливость.

А когда я задаюсь вопросом – как же
живут другие (почему они не растеряли своих ложек и ножей), то отвечаю:
во-первых, "с них меньше взыщется" (Лк. 12, 48), а во-вторых, и им
постоянно даются такие же указания. Пример с моим соседом за столом.

У него была своя ложка, железная; он
решил, что неплохо бы иметь в запас и для продажи потерявшим свои ложки
несколько ложек еще, и стащил в колхозе у хозяйки три деревянные ложки.

И я в течение недели наблюдал, как у
него не осталось ни одной.

Свою стальную он выронил в уборной и
не смог ее достать, одну деревянную он забыл в столовой, вторую украли, третью
он сломал, вытирая ее краем клеенки.

Ночью он стащил ложку в соседней роте
– на другой день он и ее потерял.

Один паренек из нашей роты дал ему
свою запасную, и из нее он ест и до сих пор. Случай поразительный.

Я ему говорил: "Знаешь
пословицу: ворованное добро в кармане не держится".

 Он махнул рукой. Разве ему понять.

Меня эта жизнь очень многому учит, я
только жалею, что у меня не хватает времени, чтобы читать.

Папочка, ты был прав, когда говорил,
что я не смогу выполнять утреннего и вечернего (молитвенного) правила. Так оно
и оказалось.

 Мы встаем по команде, еле успевая одеться,
вечером моментально засыпаем от усталости.

Но я очень часто вспоминаю, и тогда
делаю это, стоя на посту, шагая в строю, сидя в столовой в ожидании обеда. Я
стал чаще вспоминать об этих правилах, поскольку надо мной часто нависают

всякие опасности, мне часто грозят
неприятности. И все всегда кончается очень хорошо, даже угодно для меня.

Мне во всем "везет". Я еще
ни разу не мыл полов, так как командир отделений "свой", вместе были
на Всеобуче, мне достаются легкие обязанности, легкие посты, во время трудных
занятий по физкультуре я всегда бываю или занят в ленкомнате, или на дежурстве
и пр., и пр.

Папочка,
помни, что сын твой останется верен своим убеждениям и своим родителям. Еще я
очень часто вспоминаю, что мне во всем "везет" благодаря тому, что вы
обо мне молитесь...

----

Я стал очень внимательно
присматриваться к каждой случайности в жизни, стал рассматривать их как
указание Бога.

Если мне в чем-либо
"повезло", я вижу в этом награду Бога; если случается несчастье, я
начинаю искать проступок, за который должен быть наказан; я ищу его в той же
области, и если нахожу его и каюсь, все кончается хорошо.

Для меня нет случайностей, все
что-нибудь да значит.

Всякую "случайность" по
людским понятиям надо рассматривать, как непонятый жест Судьбы*.

Если я теряю карандаш, то вспоминаю,
что только что без всякой причины отказался дать его на время товарищу. И
карандаш находится.

Если же я найду чужой карандаш и не
постараюсь найти его владельца, я должен быть готов к тому, что потеряю и чужой
карандаш, и свой.

Если сказать об этом кому-нибудь – не
назовут ли меня сумасшедшим?

А ведь я всю свою жизнь стал
рассматривать по мелочам.

И как я благодарен Судьбе, что попал
в такие условия, которые учат меня жить; и я готов пробыть здесь столько,
сколько надо, чтобы после войны, научившись жизненной мудрости, жить правильно.

---

Папа писал мне, что не всякое
"несчастье" надо рассматривать
как указание для исправления ошибки; иногда – как испытание для терпения. А
у меня еще не было таких случаев; при желании всегда можно найти за собой
провинность. Вот я написал слово "несчастье"
и задумался: ведь для меня не существует такого понятия.

…

Как могла дорасти его юная душа до
этого сознания: "несчастий нет"? Такого сознания нет и у многих
немолодых, богатых опытом, христиан. Подобное
сознание дается лишь при живой вере в Благость Промысла Божия, при
непосредственном ощущении Его близости и любви к человеку.

---

Сейчас у меня от всего остается гнетущее
впечатление и на душе тяжело. В 13-й роте было хорошо с молодыми
ребятами-провинциалами, у них еще были детские черты.

А сейчас половина оставшихся взрослые
лет под тридцать.

 А это значит бесконечная ругань, анекдоты,
ночью ходят к своим бабам, днем рассказывают о ночных похождениях.

 Им ничего не скажешь.

Мое образование ставится только в
упрек (как и то, что я москвич), правда, отчасти виноват я сам. Думаю, что мое
положение облегчится, надо только как следует провести эту последнюю седьмую
неделю (Великого поста).

…

Характеризуя ту среду, в которой он
теперь находился, Колюша пишет в другом письме:

"Еще здесь развито
"рукоделие", т.е. я понимаю тут все от карманов до запертых тумбочек
и пайка в столовой".

Об окружающей среде Коля
пишет и своему товарищу Борису С.: "Чему удивляться, когда имя Штрауса (а
о ком же еще говорить?) приводит людей только в недоумение.

Для них частушки –
"деревенщина", романсы – "интеллигенщина".

Чего же они хотят?
"Хлеба и зрелищ", как говорили древние римляне.

А это требование
удовлетворяется у нас по принципу:

"Сытое брюхо к ученью
глухо", – и развлекаться разрешают лишь по официальным праздникам,
остальные воскресенья мы сидим в казармах или работаем".

Так к концу Великого поста
сгустилась около Коли окружавшая его мрачная атмосфера.

 Его чистая душа изнывала в этой среде
нравственной грязи и греха.

Он не любил обычно
расстраивать нас чем-либо, предпочитая все перетерпеть самому.

Но здесь он уже не может
замалчивать более: "От всего гнетущее впечатление, на душе тяжело".

Вместе с тем он отдает себе полный
отчет в том, что в перспективе еще худшие условия, – "к этому ведет логика
моих взглядов".

Так, со ступеньки на ступеньку, вел
Господь Колю, все повышая тяжесть пути, страданиями очищая его душу.

"Советую тебе купить у Меня
золото, огнем очищенное, чтобы тебе обогатиться" (Откр. 3,18).

Так очищалось золото его души.

Приближалось время выпуска. Коля
пишет: "Нам осталось учиться всего две недели... Хорошо бы в запасной
полк. А самое лучшее в Москву. Как угодно, лишь бы быть поближе к дому. Все в
руках у Бога, на Него только и надежда. Хотел бы я получить отпуск в то время,
когда надо вскапывать огород. Я бы копал круглые сутки, лишь бы вы зимой были
сыты... Сейчас не так холодно, как было зимой, но у нас ноги мерзнут, ботинки и
портянки не высыхают уже две недели. Ночью сушу портянки под простыней, но это
плохо помогает".

---

совершилось причащение Колюшиной души
ВЕЧНОСТИ. Да, он теперь в милом ему "четвертом измерении". Милый,
бесконечно милый мальчик. Жалею ли я его? Нет, Зоечка, только УБЛАЖАЮ.

Нет у меня чувства боли за
него; он отстрадал, он сдал тот ужасный экзамен, который (увы) еще ждет меня,
Вас... Колюша Господень, Колюша – Божья душа, и "жребий его со
избранными", это для меня осязаемая истина. Жаль мне Вас обоих, но,
признаюсь, эта жалость просто "естественная", а как только переступаю
в сверхъестественную область – область христианства, скорбь переходит в тихое
умиление.

Общение Коли с Вами стало с
момента отрешения его от земных уз особенно напряженным, интенсивным – это факт
непреложный; только истончите Ваш слух духовный, чтобы слышать теперь приход
Колюши к Вам.

Все пожелания молитвенные
Ваши ему воспринимаются им сейчас особенно полно, неразвлеченно.

А его помощь Вам, своим
родителям, расширена теперь до великих возможностей: чего не выпросит он для
Вас у ставшего для него таким близким Господа?

Он был искушен, испробован "огненным искушением", и стояние в
ДОБРЕ стало в нем сейчас уже невозвратимо устойчивым; в отношении к нему уже
приложимы слова, служащие эпиграфом тетради отца:

"Се аз и дети, яже даде
ми Бог".

Это дитя передано уже готовым
в руки Давшего его Вам.

Колюша опередил всех нас на
пути к последней цели бытия, и его уход должен стать мощным побуждением
часто-часто устремляться духом вслед за ним;

быть может, в этом кроется
часто смысл раннего отзыва Господом детей от сильно любящих их родителей –
верная приманка нас на небо.

Зоенька, так завидую я всем
"сдавшим экзамен", потому что все менее и менее причин остается
желать их задержки здесь.

Долго ли до свидания с ними? Так
кратки остающиеся сроки, так кратки.

Плакать ли о разлучающихся с нами на
какие-то часы? Нет у меня слез, так как очень уж сознается, ощущается краткость
срока разлуки".

…

Для нас смерть – только временная
разлука с ним. Более того, и при ограниченности нашего понимания решений
Предвечного Разума многое может утешить.

Как мы верим, человеческая
жизнь – это подготовка к более совершенному существованию.

И "серп на жатву"
посылается тогда, когда "жатва" созрела.

Мы знаем, что Колюша
действительно был уже готов духовно, он успел "созреть", несмотря на
свой молодой возраст.

Состояние души к моменту
смерти и дела последнего периода жизни – это то, что проектируется и
фиксируется в вечности.

 А чего же лучшего можно желать для Колюши?

Не как пристрастный отец, а
как объективный наблюдатель, я могу без колебаний сказать: "Колюша оставил
нам образ такой красоты духа, что только можно порадоваться,

Один из наших друзей, А.А.
Солодовников, прочитав рассказ про Колю, посвятил ему свое стихотворение

Он жил неполных двадцать лет,

Но проложил огнистый след,

Каким в потемках мы идем,

Какой приводит в Отчий дом.

В любых местах, в любой среде,

Христианин
он был везде.

Средь
сонных душ и злых сердец

Не
забывал, как благ Отец.

Кому он руку укрепил,

Кого глазами осветил,

Кому словечко смог сказать –

На тех лежит его печать.

И ту печать уже не снять,

Лишь можно внукам передать.

Так в этом мире шаг любой

Увязан с жизнью мировой:

Цветка задеть нам не дано,

Звезду не тронув заодно.

 один из связистов, принимавших по радио боевые
донесения русских военных летчиков во вторую мировую войну, свидетельствовал о
следующем. Когда летчики в подбитых самолетах видели для себя неминуемую
гибель, их последними словами часто были: "Господи, приими мою душу".
А в обычное время это были молодые люди, ничем не проявлявшие своей
религиозности.

Свидетельством изложенного выше
является и нижеприведенное письмо-стихи русского воина, убитого на фронте во
вторую мировую войну. (Найдено в кармане шинели на убитом.)

Послушай, Бог... Еще ни разу в жизни

С Тобой не говорил я, но сегодня

Мне хочется приветствовать Тебя.

Ты знаешь... с детских лет всегда мне
говорили,

Что нет Тебя... и я, дурак, поверил.

Твоих я никогда не созерцал творений.

И вот сегодня ночью я смотрел

Из кратера, что выбила граната,

На небо звездное, что было надо мной;

Я понял вдруг, любуяся мерцаньем,

Каким жестоким может быть обман.

Не знаю, Боже, дашь ли Ты мне руку?

Но я Тебе скажу, и Ты меня поймешь.

Не странно ль, что среди ужаснейшего
ада

Мне вдруг открылся свет, и я узнал
Тебя.

А кроме этого мне нечего сказать.

Вот только, что я рад, что я Тебя
узнал...

На полночь мы назначены в атаку,

Но мне не страшно: Ты на нас глядишь.

Сигнал!.. Ну, что ж, я должен
отправляться...

Мне было хорошо с Тобой... Еще хочу
сказать,

Что, как Ты знаешь, битва будет злая

И, может, ночью же к Тебе я
постучусь.

И вот, хоть до сих пор я не был Твоим
другом,

Позволишь ли Ты мне войти, когда
приду?

Но... кажется, я плачу. Боже мой.

Ты видишь, со мной случилось то, что
ныне я прозрел.

Прощай, мой Бог... иду... и вряд ли
уж вернусь.

Как странно... но теперь я смерти не
боюсь.

Александр
Зацепа, 1944 год.

Прочтя эту "свою",
неподражаемо искреннюю молитву, кто может сомневаться в том, что Бог "его
поймет", "даст ему руку" и "позволит войти" в Его
светлое Небесное Царство, этому воину, отдавшему жизнь за Родину.

https://www.youtube.com/watch?v=lCFFlEhX9Nw

Книга «Жизнь для вечности»

Н. Пестов. 
Жизнь для
вечности

http://azbyka.ru/audio/zhizn-dlya-vechnosti.html

---

* Когда
Колюша писал слово "Судьба" с большой буквы, он подразумевал под этим
словом Бога.