Не понятно, поздравляют с чем?
Мир без Бога полон заблуждений –
Головы срезаются мечём.
Наш день смерти лучше дня рожденья –
Человек окончил тяжкий путь.
А младенцу предстоят сраженья,
В бурях победить. И в этом суть!
День рожденья Ирода справлялся.
Он казнил Предтечу и пророка…
Там всегда вино и блуд, и танцы.
И душа не доживает срока.
Если ты духовно не рождённый,
И Христа душой не повстречал –
Ты ехидна, маленький гадёныш –
Не молился, Бога огорчал.
Год пронёсся, ты летел к могиле.
Бог хранил, питал для покаянья.
В чём твоя заслуга, друг мой милый?
Может ты святой и нимб с сияньем?
Поздравляем с днём рожденья свыше,
Со святым крещением в воде.
Не забудь! Сегодня это слышал
Из Писанья, а не от людей.
Ты родился, бронзовеют руки.
Для поддержки немощных трудились!
Молятся за них в слезах старушки,
За тот день, когда на свет явились.
Этот день - не торжества и пляски. -
Благодарность Богу вознеси.
Труд – молитва, вот, что не напрасно…
Не к застолью шёл, к Отцу на небеси.
06.09.2001 г. ИгЛа (Игнатий Лапкин).
С кем дружить?
Птицы слетаются к подобным себе,Сирах. 27:9
Вместе питаться, плодиться.
Если не так – попадёшь на обед
Коршуну или лисице.
Ясно, что к нам эта певчая притча
Пёрышки павших раскинула веером.
Где неподсудных товарищей ищем?
Тех, что серьёзно помечены верой!
Запах, походка, пенье, полёт,
Всё подтверждает твой род и подобие?
Чтиво и зрелища – сотовый мёд?Пс. 18:1, Пр. 24:13
Пастью кормушки полстаи угробили.
Пастырь небесный послал нас ответственно
Овцами быть средь волков.Мф. 10:16
Мы, православные, скажем по-честному;
Сколько сковали оков?
Жгли староверов, сажали сектантов,
Красных бандитов под лёд.
Сёстры Морозовы блеют в останках
Про патриарший «полёт».
Век двадцать первый охотник до веры,
Хваткой змеиной всех обольстить.
Хочешь спастись – не дружи с лицемером.
Волк и наёмник не будут пасти.Иоан. 10 гл.
С кем поведёшься, в час смертный упрёшься
В двадцать мытарств, в испытанье всего,
С кем мы дружили. Не отопрёшься
Ни от кого и ни от чего!
Единоверца ищи, православный,
Не на чужих пожени сыновей.
Жить по Писанью считается главным.
Голубь воркует среди голубей…
27.09.2001 ИгЛа (Игнатий Лапкин).
Не давайте деткам вашим сказок,
Разделите истину и ложь.
Человек до выдумок так падок,
Пользы от неправды ни на грош.
Дед Мороз, снегурочка, Яга,
Паруса алеют для Ассоли.
Миф – подножка, с вывихом нога,
Порченное гнилью и без соли.
Множество Евангельских историй
Превышают чудеса легенд…
Размышлений – в море на просторе…
Дьявол на неправду взял патент.
Детский неокрепший разум
Боевик и ужасы просмотрит,
Поражённый лазером и газом,
В «Матрицу» влетит на старом чёрте.
Без молитвы и Богослуженья
Чёткой нет границы, что есть правда.
Обеспамятствовали до головокруженья,
Мерзостной блевотине так рады.Ис. 19:14, 28:8; 2 Петр. 2:22
Новое, забористей, нелепей,
Смертоносней прошлых. Пьют взахлёб.
Хилые, тепличные калеки,
Возраженья примут за поклёп.
Слово 27 о воспитании детей. Златоуст, т.12, ч.2.
Подражайте блаженному Иову, который, даже опасаясь прегрешений их в помышлении, приносил за них жертвы и проявлял о них большую заботливость;
подражайте Аврааму, который тоже хлопотал не о деньгах и имениях, но о божественных законах, - каким бы образом передать сохранение их невредимо потомкам.
И когда Давид умирал, то он вместо великого наследства, призвав своего сына, внушал то же, и обстоятельно говорит, что если захочешь, дитя, жить по законам Божиим, то ничего с тобою неожиданного не случится, все дела потекут у тебя по желанию и большою будешь ты наслаждаться безопасностью;
если же ты отпадешь от этой помощи, то никакой пользы не будет тебе от царства и от этой великой власти.
Ведь, если благочестие отсутствует, то и те сокровища, какие есть, погибают с опасностью и крайним позором; если же оно налицо, то и те, каких нет, приходят.
Поэтому родителям следует думать не о том, как бы сделать детей богатыми серебром и золотом, а о том, как бы они стали всех богаче благочестием, мудростью и стяжанием добродетели, - как бы они не имели надобности во многом, как бы не увлекались житейскими и юношескими пожеланиями.
И тщательно нужно исследовать их входы и выходы, их беседы и собрания, зная, что если это будет пренебрегаемо, то они не получат никакого снисхождения у Бога.
Ведь, если с нас взыщется за заботу о других, - а сказано: "никто не ищи своего, но каждый [пользы] другого" (1 Кор. 10:24), - то насколько более за заботу о детях?
Ты же все делаешь и предпринимаешь, как бы у них были красивая лошадь, блестящие жилища, многоценные поля, а на то, чтобы душа была хорошая и воля добрая, не обращаешь никакого внимания.
Хотя бы у кого приобретения были велики и многоценны, но если он не исполнен ревностью добродетельно ими распоряжаться, - все погибнет и уйдет вместе с ним;
когда же душа благородна и предана мудрости, то хотя бы в доме ничего не было отложено, безбоязненно сможет обладать всяческими благами.
А что многие из родителей многое терпят из-за детей, так это оттого, что не хотят посечь, образумить словами и огорчить своих безпутно и противозаконно живущих сыновей, почему им и приходится нередко видеть, как те попадают в крайние беды, приводятся в судилище и отдаются палачам на усечение (головы).
Действительно, когда сам ты не воспитываешь, когда сам не умудряешь, то он, присоединившись к негодным и испорченным людям, приобщившись к ним в пороке, приводится под действие общественных законов и наказывается на виду у всех; а после казни наступает еще больший позор, потому что после его кончины все указывают пальцами на отца и тому зазорно даже появиться на рынок.
Что могло бы быть хуже этого безумия? Неужели, скажи мне, тебе не стыдно и ты не краснеешь, когда судья наказывает и умудряет твоего сына, и он, столько времени сначала живший с тобою, нуждается в исправлении от чужого? Неужели у тебя нет желания закрыться и спрятаться?
И ты, тем не менее, скажи мне, осмеливаешься еще называться отцом, предавши таким образом сына, не оказавши ему необходимой помощи и не обративши внимания на его гибель от всяких пороков?
Когда ты видишь, что какой-нибудь бродяга заушает твоего ребенка, ты негодуешь, сердишься, злобствуешь и яростнее зверя подскакиваешь к лицу ударившего, -
а когда видишь, как диавол каждодневно его заушает, как демоны приводят к порокам, ты спишь, не негодуешь, не сердишься, не исторгаешь сына от самого ужасного зверя?
И какого удостоишься человеколюбия? Разве же не безрассудно, что ты, когда сын твой впадет в беснование, прибегаешь ко всем святым, надоедаешь живущим на вершинах гор, чтобы только избавить от этого беснования, а когда его безпрерывно угнетает грех, который тяжелее всякого беса, ты ничего не предпринимаешь?
Да и ничего нет тяжелого в том, чтобы быть мучиму бесом, потому что бес во всяком случае не может ввергнуть в геенну, и если мы трезвимся, с благодарностью переносим такие нападения, то испытание это может даже нам доставить светлые и славные венцы;
а кто ведет жизнь в пороке, тому никогда невозможно спастись, тот неизбежно и здесь достоин будет поругания, и по отшествии из этой жизни понесет там вечные наказания.
Чем ты в конце концов оправдаешься? Не предоставил ли я, сказано будет тебе, дитяти жить с тобою с самого начала? Я поставил тебя над ним в качестве учителя, наставника, опекуна и начальника, - всю власть над ним не отдал ли я в твои руки?
Не повелел ли я его, такого нежного, обрабатывать и упорядочивать? Какое же ты получишь оправдание, если с безпечностью смотрел на его прыжки?
Что ты скажешь? Что он разнуздан и неукротим? Но тебе нужно было глядеть на все это сначала, - обуздывать его, когда он был молод и доступен узде;
тщательно его приучать, направлять к должному,
укрощать его душевные порывы, когда он был восприимчивее к воздействию;
сорную траву тогда нужно было исторгать, когда возраст был нежнее и исторгнуть можно было легче:
вот тогда бы оставленные без внимания страсти не усилились и не сделались неисправимыми.
Итак, какое мы представим извинение, когда Бог не щадит даже жизни детей, в случае если они нас оскорбляют, - "кто", - сказано, - "злословит отца своего, или свою мать, того должно предать смерти" (Исх. 21:16), - а мы даже не сердимся на них, если они оскорбляют Бога?
Я, говорит, не отказываюсь даже умертвить, когда он тебя оскорбляет, а ты не осмеливаешься и словом огорчить, когда он попирает Мои законы? Какого же это будет достойно снисхождения?
Поэтому не будем нерадивы к детям, зная, что, если они хорошо будут вести себя в отношении к Богу, то будут уважаемы и славны в настоящей жизни. Все почитают и уважают того, кто живет добродетельно и честно, хотя бы он был всех беднее, равно как к порочному все относятся с отвращением и ненавистью, хотя бы он владел большим богатством.
Кто небрежен к своим детям, тот, хотя бы в других отношениях был хорош и порядочен, понесет крайнее наказание за этот грех.
А если хотите точно знать, что и в том случае, когда все наши дела будут у нас в исправности, о спасении же детей не будем заботиться, мы подвергнемся крайнему наказанию, то старательно вникайте в то, что будет сказано.
Был у иудеев некий священник, человек смиренный и благочестивый; имя его было Илий; он был отцом двух сыновей; видя, что они ходят во зле, он не удерживал и не препятствовал, лучше же сказать - и удерживал и препятствовал, но делал это не со всем тщанием, наказания не налагал, а пытался только словесными вразумлениями отклонить их от нечестия, и постоянно говорил им такие слова: ("нет, дети мои, не делайте этого, нехороша молва, которую я слышу") (1 Цар. 2:24).
Правда, и эти слова были достаточны для их исправления; но так как он не все сделал, что надлежало, то восстановил Бога против себя и против них, и щадя неблаговременно себя и детей, погубил вместе с детьми и собственное спасение.
Кроме небрежности по отношению к детям, Богу не в чем было обвинить старика. Если же Бог ниспроверг его со всем домом, его - согрешившего более легко, то оставит ли без наказания тех, которые грешат более тяжело?
Если и то, что он был священник, и что старец, и что знаменит, и что двадцать лет безпорочно начальствовал над еврейским народом, - если все это не в силах было его оправдать, но он крайне бедственно погиб за то, что не заботился тщательно о детях, и грех его нерадения, точно суровая громадная волна, все завалил и все подвиги закрыл, то какое наказание ожидает нас, которые и в добродетели много ему уступаем, и детей не только не наставляем, но поступаем в отношении их жесточе всякого варвара?
Подобно тому, как кто-нибудь не может рассчитывать на оправдание и снисхождение в собственных грехах, так и родители - в грехах детей. И очень правильно.
Если бы грех присущ был людям по природе, то иной по праву мог бы рассчитывать на оправдание, а так как мы по доброй воде бываем злы и добры, то какое благовидное основание может указать тот, кто допускает любимейшему своему (дитяти) развращаться и делаться порочным?
Не оставляй лучше детям богатства, а оставь добродетель. И разве не крайне безрассудно, что при своей жизни не делают их распорядителями всего имущества, а по смерти предоставляют великую свободу легкомысленной юности.
Находясь в живых, мы по крайней мере в состоянии были бы потребовать отчета, в случае дурного пользования образумить и обуздать;
а когда помрем, то, лишив их нас самих и оставив в их распоряжении молодость и богатство, толкнем их в безчисленные пропасти бедствий и несчастий.
Будем поэтому стремиться не к тому, чтобы покинуть их богатыми, но к тому, чтобы - добродетельными.
Ведь если они понадеются на богатство, то ни о чем другом не станут заботиться, потому что изобилие денег затемнит для них порочность нравов; а если они увидят, что лишены всякого с этой стороны утешения, то предпримут все, чтобы при помощи добродетели найти великое утешение в бедности.
Итак, не будем приступать к частным или общественным занятиям прежде, чем направим их душу.
Если вы воспитаете своих сыновей, то они в свою очередь воспитают своих, а эти последние опять научат своих: продолжаясь таким образом вплоть до пришествия Христова, дело это доставит всю награду тому, кто послужил корнем.
И действительно, если ты хорошо воспитаешь ребенка, то и он также - своего сына, а тот - своего: и до самого края будет простираться как бы некоторая цепь и последовательность превосходнейшей жизни, берущая от тебя начало и корень и тебе же приносящая плоды от усердия потомков.
А те отцы, которые не заботятся о благопристойности и скромности детей, бывают детоубийцами, и жесточе детоубийц, поскольку здесь дело идет о погибели и смерти души.
Поэтому, подобно тому как, если ты видишь лошадь, несущуюся к пропасти, ты набрасываешь на уста ее узду, с силою поднимаешь ее на дыбы, нередко и бьешь, - что правда составляет наказание,
но ведь наказание это - мать спасения, - так точно поступай и с детьми твоими, если они погрешают: связывай грешника, пока не умилостивишь Бога; не оставляй его развязанным, чтобы ему еще более не быть связану гневом Божиим.
Если ты свяжешь, Бог затем не свяжет; если же не свяжешь, то его ожидают невыразимые цепи.
Но, скажут, он достаточное время нес наказание. Какое, скажи мне? Год, два или три?
Но я требую не продолжительности времени, а исправления души; ты то скажи - раскаялся ли, изменился ли, выполнено ли все; если этого нет, то - никакой пользы от времени.
Так, мы требуем не частого перевязывания раны, а того, чтобы повязка принесла какую-нибудь пользу: если она принесла пользу в короткое время, то больше не налагается, а если никакой не принесла пользы, то и после десяти лет все еще налагается: вот он, срок освобождения связанного - его польза.
И ничто так не рекомендует имеющего власть, как горячая любовь к подвластным.
И отцом делает не то только, что он родил, но и то, что родивши любит.
Если в области природы необходима любовь, то тем более в области благодати.
А ты, о, дитя, повинуйся родившим тебя, как слуга (господину).
Ведь, чем ты сможешь воздать за то, что они (дали) тебе? Тебе нельзя в свою очередь родить их.
Также, когда отец вразумляет твоего брата, негодуй вместе с ним и ты - или из попечения о брате, или из сочувствия к отцу, потому что если провинившийся увидит, что отец его наказывает, а ты потворствуешь, он сделается более нерадивым, и вред не ограничится им одним, но ты и на себя навлечешь возмездие.
Так и тот, кто препятствует лечить рану, повинен не меньшему, а даже большему наказанию, чем тот, кто нанес (рану), потому что не одно и тоже - ранить и мешать излечению поранения, последнее окончательно порождает смерть, а первое – не совсем.
Подобно тому как в том случае, когда наказываются злые, другие становятся лучше, так и в случае, когда некоторые поступают правильно, многие побуждаются подражать им.
И ребенок, пока находится под руководством строгого воспитателя, не возбуждает удивления, хотя бы был скромен, хотя бы жил благопристойно, - все приписывают скромность юноши страху пред воспитателем; а когда эта надобность (в воспитателе) минует и он останется при той же чистоте нравов, тогда все вменяют ему самому и скромность предшествующего возраста.
Поэтому воспитателей нужно более ценить и любить, чем отцов: от этих последних получается (просто) жизнь, а от тех жизнь хорошая.
Великое благо - в собственных добрых поступках иметь надежды спасения, потому что в тамошнем веке ни в каком случае никакой друг не заступится.
Если здесь сказано Иеремии: не проси за народ этот.
у Давида был сын Авессалом, юноша неисправимый, испорченный; он восстал некогда против отца, и, лишив его царства, дома и отечества, овладел всем вместо него; он не уважил ни природы, ни воспитания, ни возраста, ни того, что раньше получил, но так был жесток и безчеловечен, зверь более, чем человек, что, разрушив все эти препятствия, с безстыдством попрал самые законы природы и все наполнил смятением и ужасом.
Ведь ему следовало бы отнестись с уважением, если не как к отцу, то как к старцу: если же пренебрег старостью, то следовало постыдиться его как благодетеля; если и не это, то как не совершившего никакой несправедливости.
Но страсть властолюбия изгнала всякий такой стыд и сделала человека зверем.
И этот блаженный, родивший его и воспитавший, бродил по пустыне точно скиталец и беглец, точно изгнанник, наказанный ссылкой и соединенными с нею невзгодами, а он между тем наслаждался отцовским добром.
Когда обстоятельства находились в таком положении, когда и войска у него были приготовлены, и города находились под властью тирана, некто Хусий, человек добрый и друг Давида, сохранивший к нему дружбу несмотря на такую превратность времен, когда увидел, что он бродит по пустыне, разорвал одежду, посыпал себя пеплом, издал стон, горько и жалостно вскрикнул: он предложил в утешение слезы, потому что ничего сделать не мог.
Он был другом не времен и не власти, но добродетели; поэтому, когда власть была утрачена, он не изменил дружбы.
И вот, видя, что он так поступает, Давид говорит к нему: это - признак друга и искренно к нам расположенного, но никакой пользы нам не приносит; а что следовало бы посоветовать и предпринять, чтобы ужасы разрешились и я нашел бы какой-нибудь выход из несчастий?
Сказав это, он предлагает ему такую мысль: иди, говорит, к моему сыну, надень личину друга, расстрой его замыслы и сделай недействительным совет Ахитофела.
А этот Ахитофел имел влияние на тирана, был близок к нему, был искусен в военных делах, умел командовать и сражаться; потому-то Давид более боялся его, чем тирана: до того этот человек был опасен в советах.
Выслушав это, Хусий повиновался, не подумал ничего малодушного или трусливого, и не сказал: а что, если меня схватят? Что, если личина моя откроется и изобличится? Что, если дело притворства обнаружится? Ахитофел хитер, - пожалуй и это он изобличит и раскроет, а я погибну задаром и понапрасну.
Ничего такого он не подумал, отправился к войску и, положившись на Бога, бросился в средину опасностей.
Когда же вступил в город, то, видя тирана приближающимся, подошел к нему; а тот, заметив его вдруг и будучи опьянен властолюбием, не стал тщательно расследовать его дел, но сказал с насмешкой и укором: уходи к своему товарищу! - из ненависти и великой вражды не желая даже назвать имени отца.
Хусий же, нисколько не смутившись и не испугавшись, - что говорит? Когда Бог был с ним, и я стоял за него, а когда Он теперь с тобой, естественно служить тебе.
Польстило это тирану и возбудило гордость, и он, ничего тщательно не исследовавши, - ведь легкомысленный человек, обойденный противниками, верит всякому слову, - вводит его в число приближенных и вписывает в число первых друзей.
Все же это устраивал Бог, там присутствовавший и направлявший события.
И, наконец, когда составлен был военный совет, и с разных сторон разные предлагались мнения насчет того, сейчас ли нужно действовать, или немного погодить, выступил в качестве советника, подающего мнение, тот страшный Ахитофел, и подал такой совет:
пока отец твой в настоящее время смущен и напуган, мы ударим на него, и таким образом, не давши ему и мало вздохнуть, погубим; если мы теперь нападем на него, пока он не подготовлен, то нам не представится никакого труда.
Выслушав это, тиран зовет и Хусия, лицемерно к нему перебежавшего, и говорит: обменяемся и с ним словом, - что случилось отнюдь не в силу человеческой последовательности, т.е. что сейчас только пришедший был так почтен, признан заслуживающим веры и удостоен совещания по таким делам, но, как я сказал, тогда Бог направлял, и трудное делалось легким.
И Хусий приводится, тиран откровенно передает ему дело, и предлагает сказать, что он думает? Что же Хусий? Никогда, говорит, так не ошибался Ахитофел.
Замечаешь ли благоразумие мужа?
Не сразу выражает пред ним мнение, но с похвалой, - сначала удивляется ему, как подававшему удачные советы в прежнее время, и потом уже порицает настоящее его мнение, - как бы так говорит: дивлюсь, каким образом он ошибся, потому что это мнение не представляется мне соответствующим.
Если мы теперь нападем, то отец твой, как обезумевший какой-нибудь медведь, будучи преисполнен ярости, отчаявшись в собственной жизни, сражаясь с пылающим гневом, не обратит никакого внимания на собственное спасение, и с великим неистовством обрушится на нас; если же мы немного помедлим, то нападем с большими силами и с большею уверенностью, без труда и легко захватим его как бы в сети и уведем.
Авессалом похвалил это мнение и признал его более для себя полезным. Говорил же это Хусий с целью дать Давиду время несколько оправиться, отдохнуть и собрать войско.
Устранив таким образом мнение Ахитофела, он через некоторых тайно отправленных мужей сообщил обо всем Давиду, что именно тиран одобрил его мнение, обещающее победу Давиду.
Так и случилось, потому что когда бывшие с тираном немного уступили, Давид, подготовившись, напал и одержал верх.
Ахитофел, который благодаря большому уму и проницательности знал, какой будет конец этому, что именно мнение то гибельно для Авессалома, не вынесши такого огорчения, ушел, надел петлю и удавился, и таким образом покончил жизнь.
Итак, об Ахитофеле и Авессаломе сказано: "злоба его обратится на его голову" (Пс. 7:17), потому что наказание сошло на голову обоих.
Воспользовавшийся веревкой так именно окончил жизнь; Авессалом же не повесился, но против воли повис, и не сразу умер, но как бы в темнице прежде был связан и прикреплен к дереву, и по Божию приговору, свыше произнесенному, долгое время висел, бичуемый сверх того совестью.
И чтобы ты знал, что не человеческим старанием это произошло, но всецело был суд Божий,
его привязали к дереву волосы,
ему изменило неразумное животное, вместо веревки послужили волосы, вместо столба - дерево, вместо воина - лошак.
И обрати внимание на Божие милосердие; Он оставил его на долгое время, склоняя к раскаянию, и давая возможность испытать отцовское расположение.
Ведь если бы он не был зверем и не обладал каменной душой, то все это способно было бы отклонить его от несчастного безумия - (разумею) стол, за которым он имел общение с отцом в пище, дом, собрания, на которых обменивался разговорами, и все другое, откуда могло последовать примирение для него, совершившего такое смертоубийство.
Кроме этого, и нечто другое в состоянии было его смягчить. Он именно слышал, что (отец) скитался как изгнанник и беглец, что он вытерпел крайние беды.
Как же ему было не понять, что даже в случае победы ему, проклятому и преступному в самом торжестве, пришлось бы вести жизнь самую бедственную?
И в довершение этого, отец был стар и близок к ожиданию - протянуть короткое лишь время.
Где теперь оплакивающие его бедственность? Какой бедственности это не тяжелее, какой болезни, какой печали?
Однакож ничего такого не сказал самому себе этот праведник, не пришел в отчаяние, не восстенал, говоря: хорошее же я получаю возмездие, я - упражнявшийся в законе
Его день и ночь, после такого достоинства ставший всех унизительнее, пощаженный врагами и отданный в руки необузданного сына!
Ничего такого он не сказал, не подумал, но все переносил с благоразумием, одно только утешение случившемуся имея в убеждении, что это случилось с ведома Божия.
И как три отрока, находясь в пещи, говорили: "Если же и не будет того, то да будет известно тебе, царь, что мы богам твоим служить не будем и золотому истукану, которого ты поставил, не поклонимся" (Дан. 3:18), и если бы кто сказал им: с какою надеждою умираете? чего ожидая, на что надеясь после смерти, после этого огня? нет надежды на воскресение, то услышал бы от них,
что для нас в том заключается величайшее воздаяние, что умираем за Бога, - так точно и он то считал величайшим для себя утешением, что Бог, зная это, не воспрепятствовал.
И если любящий тысячи раз готов потерпеть смерть за любимую, хотя бы после смерти ничего от нее не ждал, то много более мы должны переносить это не в ожидании царства, не в какой-нибудь другой надежде на будущие блага, но для самого Бога, потому что Ему приличествует слава во веки веков. Аминь.
9 Птицы слетаются к подобным себе, и истина обращается к тем, которые упражняются в ней.
10 Как лев подстерегает добычу, так и грехи - делающих неправду.
12 Среди неразумных не трать времени, а проводи его постоянно среди благоразумных. Сирах. 27
1Не ревнуй злым людям и не желай быть с ними, 2потому что о насилии помышляет сердце их, и о злом говорят уста их.
13Ешь, сын мой, мед, потому что он приятен, и сот, который сладок для гортани твоей:14таково и познание мудрости для души твоей. Если ты нашел ее, то есть будущность, и надежда твоя не потеряна.
19Не негодуй на злодеев и не завидуй нечестивым, 20потому что злой не имеет будущности,- светильник нечестивых угаснет.
21Бойся, сын мой, Господа и царя; с мятежниками не сообщайся, 22потому что внезапно придет погибель от них, и беду от них обоих кто предузнает?
27Соверши дела твои вне дома, окончи их на поле твоем, и потом устрояй и дом твой.
28Не будь лжесвидетелем на ближнего твоего: к чему тебе обманывать устами твоими?
29Не говори: "как он поступил со мною, так и я поступлю с ним, воздам человеку по делам его".
30Проходил я мимо поля человека ленивого и мимо виноградника человека скудоумного: 31и вот, все это заросло терном, поверхность его покрылась крапивою, и каменная ограда его обрушилась.
32И посмотрел я, и обратил сердце мое, и посмотрел и получил урок:
33"немного поспишь, немного подремлешь, немного, сложив руки, полежишь,- 34и придет, какпрохожий, бедность твоя, и нужда твоя - как человек вооруженный". Пр. 24
Вот, Я посылаю вас, как овец среди волков: итак будьте мудры, как змии, и просты, как голуби. Мф. 10:16
7
Итак, опять Иисус сказал им: истинно, истинно говорю вам, что Я дверь овцам.
8
Все, сколько их ни приходило предо Мною, суть воры и разбойники; но овцы не послушали их.
9
Я есмь дверь: кто войдет Мною, тот спасется, и войдет, и выйдет, и пажить найдет.
10
Вор приходит только для того, чтобы украсть, убить и погубить. Я пришел для того, чтобы имели жизнь и имели с избытком.
11
Я есмь пастырь добрый: пастырь добрый полагает жизнь свою за овец.
12
А наемник, не пастырь, которому овцы не свои, видит приходящего волка, и оставляет овец, и бежит; и волк расхищает овец, и разгоняет их.
14
Я есмь пастырь добрый; и знаю Моих, и Мои знают Меня. Иоан. 10 гл
Господь послал в него дух опьянения; и они ввели Египет в заблуждение во всех делах его, подобно тому, как пьяный бродит по блевотине своей. Ис. 19:14
Ибо все столы наполнены отвратительною блевотиною, нет чистого места. - Ис. 28:8
22. Но с ними случается по верной пословице: пес возвращается на свою блевотину, и: вымытая свинья [идет] валяться в грязи. 2 Петр. 2:22
http://www.youtube.com/wa
И.Я.Медведева: Иоанн Златоуст о воспитании детей и сегодняшние воспитательные тенденции
Комментариев нет:
Отправить комментарий